С 20 по 22 мая Петербург был охвачен паническими слухами о радиоактивном выбросе на ЛАЭС. Власти выглядели растерянными, хотя информация была ложной. «Это была спланированная диверсия», - сказал в интервью «Фонтанке» Игорь Конышев, возглавляющий в госкорпорации «Росатом» департамент по работе с общественными организациями и регионами. «Зачем вообще строить атомные станции в стране, пережившей Чернобыль?» - спросили в ответ читатели «Фонтанки».
- Две недели назад петербуржцы массово скупали йод в аптеках, многие даже готовились к эвакуации. Почему власти так неумело, нехотя и не вовремя опровергали информацию о «радиоактивном выбросе» на ЛАЭС?
Если говорить о самом слухе про радиоактивный выброс, я уверен, что это была провокация, хорошо спланированная информационная диверсия. Давайте называть вещи своими именами. Она продемонстрировала узкое место: далеко не все органы власти, их службы, ответственные за информационную стабильность, готовы адекватно реагировать на провокации.
«Росатом» вовремя передал информацию властям, по первым же запросам в связи со слухами. Соответствующее сообщение на нашем сайте появилось еще в понедельник, 19 мая. То есть мы отработали сразу — четко и оперативно. Но решения о дальнейшем информировании принимают именно органы власти территорий, в которых расположены объекты атомной отрасли.
Видимо, у них была надежда на то, что слух сам по себе локализуется и сойдет на нет. Задержка с его официальным опровержением оказалась неверным решением. Хотя повторю, это была грамотно спланированная диверсия: не было ни одного сообщения в СМИ, которое можно было бы опровергнуть. Нечего было опровергать! Информация распространялась по неформальным коммуникативным каналам: по телефону, SMS, ICQ и в интернете.
- Чиновников можно понять. Кто захочет потом нести ответственность, если будет как в Чернобыле? Тогда, в 1986-м почти неделю власти ничего не сообщали о взрыве на атомной станции.
Действительно, после Чернобыля само понятие «атом» - это некая страшилка, которая на старте локализует и парализует волю, и человек начинает воспринимать всё, что ему говорят про атом, исключительно в негативном аспекте. Единственный выход из этой ситуации – максимально расширить представление об атомной энергетике, о «Росатоме», для того, чтобы люди могли на основе знаний более критично воспринимать информацию, которую им подают. Это одна из задач нашего департамента.
- А можно было предотвратить катастрофу в Чернобыле, каковы причины той аварии?
Чернобыльская авария провела некую черту между первым этапом развития атомной энергетики и вторым, в котором мы живем сейчас. О ней очень точно в свое время сказал академик Александров: «Чернобыль произошёл при стечении двух обстоятельств: человек допустил, а техника позволила». Системы защиты, которые существовали на станции, позволили человеку локализовать их, и процесс пошел тогда в необратимом направлении. Теперь все наоборот: автоматические системы защиты имеют приоритет перед человеком, ошибка оператора не может привести к аварии.
Практические знания по атомной энергетике формировались, начиная с конца сороковых – начала пятидесятых годов. Но если вспомним историю, было большое количество ошибок – очень трагичных и менее трагичных. И все они основывались на незнании людей, с каким объектом они имеют дело – слабо, например, представляли себе экологические последствия воздействия радионуклидов на окружающую среду. Сложилось психологическое убеждение, что мирный атом – это самое мирное, что может быть на Земле.
На самом деле атом коварен, и относиться к нему панибратски нельзя. Кстати, в начале 1980-х была аналогичная авария на атомной станции в США. Затем произошла чернобыльская катастрофа. Вместе эти трагедии заставили принять несколько важных общемировых решений. Первое я уже упомянул: на станциях действуют пассивные системы безопасности, которые работают без участия человека.
Второе решение – философское осмысление необходимости атомной энергии, которое после 1986 года принял для себя весь мир. В разных странах к Чернобылю отнеслись по-разному. Вот примеры. Японская атомная энергетика максимально интенсивно стала развиваться именно после 1986 года. Французы, осознав, что если сейчас они пойдут на поводу у общественного мнения и прекратят развитие своего атомного проекта, то останутся без энергетики. 78% энергетики во Франции – это атомная энергетика. Поэтому после Чернобыля они начали очень активно вести диалог с населением, чтобы разъяснять не только преимущества атомной энергетики, но и саму ее суть, чтобы каждый человек сам понимал, о чем идет речь. Теперь и мы пытаемся сделать это же. Ведь реальной энергетической альтернативы не было тогда, нет и теперь.
Нужно учесть, что в последние 20 лет, после аварии в 1986-м, развитие атомной энергетики в России было остановлено. До сих пор «Чернобыль» - это для всего народа самое страшное слово. И, как следствие все, что с ним связано - «атомная станция» или тем более «авария» или «пожар» на АЭС - воспринимаются как катастрофа.
- Но это же понятно! В СССР всегда старались замолчать о катастрофах, народ это помнит. Сколько тогда прошло дней от момента аварии до начала информирования?
По разным оценкам, 3-4 дня. Это критический срок, за который произошли необратимые процессы, последствия которых мы ощущаем до сих пор. Сейчас информационная ситуация кардинально отличается от той, что была в середине 80-х. Механизм информирования о событиях на атомных объектах теперь выглядит так. О всех запроектных случаях на объекте его руководство информирует 2 адреса: «Росатом» и администрацию местного органа власти. А уже та принимает решения. Подчеркну, решения о действиях или информировании принимают органы власти, не «Росатом».
Есть специальная шкала событий на атомных объектах, в соответствии с ней каждое происшествие имеет ту или иную категорию, для которой разработана четкая система реагирования. Например, поступит информация о возгорании трансформатора на станции. Трансформатор не относится к реакторному блоку, он вообще расположен за пределами АЭС. Загорелся – его потушили, локализовали дымовую завесу, ничего страшного не произошло, станция продолжает работать в нормальном режиме. На это сообщение власти, разумеется, принимают адекватное решение и выдают адекватный ответ. Но вот к слухам, которые распространялись с 19 по 22 мая, местная власть была не готова.
- А что такое «Росатом», чем он отличается от «Росэнергоатома» и «Атомэнергопрома»? Голову сломать можно. Отличная защита от шпионов — придумать абсолютно неотличимые названия и запутать всех.
Решение о создании государственной корпорации по атомной энергии «Росатом» было принято и подтверждено указом президента в марте 2008 года. Теперь о том, как функционирует отрасль. Существует объединяющая и управляющая структура - госкорпорация «Росатом», которая аккумулирует три направления деятельности. Первое направление – ядерно-оружейный комплекс (ЯОК). второе – ядерная и радиационная безопасность (ЯРБ), третье – ядерно-энергетический комплекс (ЯЭК).
Последнее направление представлено ОАО «Атомэнергопром» со 100%-ным государственным капиталом. «Атомэнергопром» объединяет в себе организации, которые обслуживают все этапы мирной атомной энергетики. Например, добычей урановой руды занимается ОАО «Атомредметзолото». Научными разработками и образованием кадров для отрасли занимаются многочисленные НИИ и институты дополнительного профессионального образования, входящие в него.
Над обогащением урана и проектированием строительства атомных станций работает непосредственно «Атомэнергопром». Эксплуатацией всех атомных станций занимается концерн «Росэнергоатом», который войдет в состав «Атомэнергопрома» сразу после акционирования. Сейчас это федеральное государственное унитарное предприятие, к осени 2008-го оно также станет открытым акционерным обществом. Соответственно, в концерн «Росэнергоатом» входят десять существующих атомных станций: Белоярская в Свердловской области, Балаковская в Саратовской области, Билибинская на Чукотке, Волгодонская в Ростовской области, Калининская в Тверской области, Кольская в Мурманской области, Курская в Курской области, Ленинградская в городе Сосновый Бор Ленобласти, Нововоронежская в Воронежской области, Смоленская в Смоленской области.
В ядерно-оружейный комплекс входят десять закрытых городов, предприятия которых выполняют в том числе и оборонные задачи: города Лесной и Новоуральск в Свердловской области, города Снежинск, Озерск и Трехгорный в Челябинской области, город Заречный в Пензенской области, Саров в Нижегородской области и Северск — в Томской, города Железногорск и Зеленогорск в Красноярском крае. Саров и Снежинск имеют статус федеральных ядерных центров.
Блок ядерно-радиационной безопасности выполняет федеральную целевую программу, принятую в прошлом году. Ее главный принцип таков: к обязательствам государства отнесено финансирование всех мероприятий по преодолению последствий деятельности атомной отрасли, хранению и утилизации отходов, образовавшихся до 2007 года. Все, что образуется позднее - сфера ответственности «Росатома». В ближайшем будущем для обеспечения радиационной безопасности и хранения-утилизации отходов будет создан национальный оператор, а также специальный накопительный фонд, где будут аккумулироваться отчисления от предприятий отрасли.
Всего «Росатом» сейчас объединяет более 260 юридических лиц, в отрасли занято более 300 тысяч человек. Руководителем государственной корпорации по атомной энергии «Росатом» является Сергей Кириенко, со стороны государства госкорпорацию контролирует наблюдательный совет, который возглавляет вице-премьер правительства Сергей Собянин.
- В Сосновом Бору началось строительство ЛАЭС-2. Зачем вы строите новые атомные станции в стране, пережившей Чернобыль?
Государством принята федеральная целевая программа развития атомной энергетики. Ее цель — до 2025 года довести долю атомной генерации в общей корзине энергогенерации с нынешних 16% до 25%. Такая программа появилась именно потому, что реальной альтернативы атомной энергии не существует. И мы за это время должны построить порядка 26 новых энергоблоков с суммарной установленной мощностью около 40 ГигаВатт.
Россия безумно богатая страна - 49,7% всей электроэнергии в России вырабатывается за счет газовых электростанций. Примерно 2% - на мазутных, остальные – примерно по 16% на гидроэлектростанциях, угольных и атомных станциях. Это общий энергобаланс, который существует в России сейчас. Для примера могу сказать, что показатель по атомным станциям в России - один из самых низких среди развитых стран. Ниже нет. Во Франции атомная энергетика занимает 78%, в Германии - 32%, в США - 54%, даже Литва имеет больше 60%. И сегодня атомная отрасль во всем мире бурно развивается, в России также начинается атомный ренессанс.
Задача, которая сформулирована сейчас в энергостратегии России, такова: нам необходимо снизить уровень газовой генерации, потому что это слишком дорого даже для нашей страны, богатой газом. Еще Дмитрий Иванович Менделеев говорил, что топить печку газом - это все равно, что топить печку ассигнациями. Газ — это дорогое топливо, в ближайшие несколько лет, если ничего не менять, стоимость электроэнергии, выработанной на газовых станциях, вырастет в 4-5 раз. Потому что идет постепенное, но неизбежное выравнивание внутренних и экспортных цен на газ, сейчас отличающихся в несколько раз.
- Ну и что? Пусть электричество подорожает, не вижу в этом ничего катастрофичного. Если повышать постепенно, люди привыкнут платить — так уже было с квартплатой.
Проблема в том, что это катастрофично для производства. При таком дорогом электричестве себестоимость на единицу продукции будет такой, что наши товары окажутся абсолютно неконкурентоспособными - даже на внутреннем рынке. Оставить все как есть в энергогенерации — это значит обречь на неизбежную и скорую смерть всю производственную сферу России. Поэтому и принято решение — снизить долю газовой генерации.
Встает вопрос: чем ее замещать? Гидростанции — не подходит, потому что гидроресурсы России небезграничны. Чтобы построить ГЭС, необходимо иметь мощную реку с огромными запасами воды, иначе она не сможет крутить турбину. То есть нужно поднять воду на высоту — а на равнинной территории в Европейской части России это означает затопить огромные пространства. Затопить безвозвратно, с уничтожением существующей флоры и фауны. При этом меняется климат территории — например, в Красноярске из-за ГЭС не замерзает Енисей. Лед здесь не образуется на протяжении 80 километров вниз по течению от плотины гидростанции.
Кстати, абсолютно пока неясно, как нивелировать экологические последствия при выводе ГЭС из эксплуатации — еще ни одну не выводили, хотя у первых гидростанций уже подошел предельный срок, прошло ведь порядка 70 лет. Ясно одно: вывод ГЭС из эксплуатации потребует больших бюджетных затрат. Поэтому целесообразно строить ГЭС только там, где есть реки с мощным потоком и высотными перепадами — в Сибири. Но транспортировать оттуда электроэнергию в европейскую часть, где идет основное потребление, невыгодно — потери при транспортировке растут с расстоянием. То есть гидроэнергетика сможет обеспечить электричеством в основном Сибирь.
Еще одна особенность гидроэнергетики - это довольно низкий КИУМ - коэффициент использования установленной мощности. Это общий показатель для энергетики вообще. Для атомных станций он порядка 80-85%, самый высокий из всех видов генерации. Новые блоки, которые мы строим, имеют КИУМ около 90%. Это означает, что если мы ставим блок установленной мощности в 1,2 ГигаВатт, выходная мощность реально составляет порядка 960 МегаВатт. А у ГЭС - это порядка 50%. То есть один гигаваттный блок в лучшем случае выдает 500 мегаватт.
С угольными станциями чуть лучше, у них КИУМ порядка 60%, у газовых станций тоже около 60%. Но газ дорог, а уголь дешев, только если его можно добыть поблизости — при транспортировке на дальние расстояния он тоже становится слишком дорогим топливом. К тому же угольные или мазутные станции наносят гораздо больший вред экологии, нежели атомные. Уголь и зола из него имеют высокий радиационный фон, угольная станция дает огромное количество отходов, а мазутная — вредных выбросов в атмосферу.
Все остальные виды энергетики, в частности, ветровая энергетика, приливная и биотопливная, имеют средневзвешенный КИУМ, по европейским данным, около 15%. Они могут выполнять функцию только локальной энергогенерации — могут обеспечить район, прилегающий к ним непосредственно. К тому же ветряки и приливные станции реально вырабатывают энергию только в прибрежных районах. У каждой из них есть свои побочные негативные последствия. Например, ветряные станции занимают огромные пространства и излучают мощные низкочастотные колебания. Это не только меняет биоценоз в регионе, но и влияет на здоровье людей, проживающих поблизости. По данным немецких исследователей, в районах Европы, где установлены ветряки, наблюдается повышенный уровень нервных расстройств и суицидов.
Атомные станции имеют целый ряд преимуществ по сравнению со всеми остальными станциями топливной генерации. Главные - это экологичность и экономичность: никаких вредных выбросов в атмосферу, малое количество отходов, а топливо относительно дешевое, и в мире урановых запасов разведано столько, что хватит на 150 лет работы АЭС. Ресурс эксплуатации атомной станции — от 60 до 80 лет.
Получается, от газовых станций нужно отказываться в пользу мирного, но коварного атома. Может, просто расходовать меньше электричества?
Энергопотребление растет и будет расти — страна развивается и мы уже расходуем электричества больше, чем в 1991 году, когда был СССР с его промышленностью. Причем сильно поменялась структура потребления. Раньше больше половины энергопотребления приходилось на промышленный сектор, сейчас промышленный сектор, несмотря на его развитие, забирает не более 35 % от общей генерируемой мощности. Остальные 65 % – это потребление бытовых источников, что в общем-то логично. Люди стали жить лучше, большинство после десятилетий дефицита приобрело себе холодильники, телевизоры и микроволновки в том количестве, котором желали.
Эта тенденция сохраняется, и если мы будем рассматривать российское общество как типичное общество потребления, то лет через 15-20 мы придем к балансу энергопотребления, сходному с США. Там сейчас бытовое потребление электричества находится на уровне 70-75%.
Вот простой пример. Все знают здание гостиницы «Москва», которое стояло в центре Москвы напротив Госдумы. Так вот, перед тем как гостиницу разобрали, установленные мощности, которые обеспечивали ее жизнедеятельность, были порядка 2 МегаВатт. Сейчас новое здание гостиницы «Москва» требует уже 8 МегаВатт.
Два аспекта. Раз частное потребление увеличилось, нужно будет подготовить и реализовать на общегосударственном уровне программу, которая приучила бы людей экономить электричество вне зависимости от уровня его дохода. Пока существуют только программы в некоторых регионах. И второе. Нужно внедрять энергосберегающие технологии. У себя на предприятиях атомной отрасли мы с этого начали. И сейчас за счет этого мы экономим до 30% в сравнении с тем, что мы потребляли еще в начале 2000-х годов.
- Зачем вы ввозите ядерные отходы из других стран? Экологи выходят на митинги, встречают каждый пароход и поезд, почему не отказаться от этого бизнеса, вызывающего у них аллергию?
Россия никогда не ввозила, не ввозит и не будет ввозить ядерные отходы! Это запрещено российским законодательством и международными нормами. Что же мы ввозим? ОЯТ, то есть отработанное ядерное топливо мы ввозим только с тех зарубежных атомных станций и исследовательских реакторов, которые мы сами когда-то построили и до сих пор поставляем туда топливо.
Это происходит в рамках договора о нераспространении ядерных технологий, так делают все страны, которые где-либо построили АЭС «на экспорт». Это у экологов возражений не вызывает. Тем более, что у нас эффективная и безопасная система хранения и переработки отработанного ядерного топлива. После использования ОЯТ сначала выдерживается в специальных хранилищах, затем перерабатывается, все отходы остекловываются и в твердом виде помещаются в долговременные хранилища.
Аллергию у экологов вызывает ввоз ОГФУ — обедненного гексафторида урана. Это не отработавшее ядерное топливо! Это химическое соединение, из которого можно извлечь уран для производства топлива. Просто в России — самая эффективная в мире система обогащения. В природном уране и его гексафториде содержится примерно 0,7% изотопа урана-235. Именно этот изотоп и используют для производства топлива, на котором работают атомные станции. Наши коллеги из других стран по своим технологиям умеют извлекать только 0,3-0,35% изотопа урана-235 из гексафторида природного урана, то есть примерно половину того ценного вещества, которое там вообще содержится. Наши технологии позволяют извлекать из гексафторида урана до 0,6% ценного изотопа!
Поэтому европейский обедненный гексафторид урана мы можем дообогащать на наших обогатительных предприятиях, расположенных на Урале и в Сибири. Затем обогащенный уран отправляется тем, кто поставил ОГФУ, а оставшийся еще более обедненный гексафторид урана используется нами по своему усмотрению — из него можно выделить еще большое количество полезных веществ, необходимых химической промышленности и металлургии. Например, из него мы получаем фтор и его соединения, которые являются основой озон-безопасных хладонов, используются в высокопрочных бетонных смесях.
Все договоры по ОГФУ были заключены в 1990-е годы, когда перерабатывающие мощности атомной отрасли не были загружены. Контракты по ОГФУ заключили тогда, чтобы предприятия работали более эффективно и имели возможность выплачивать людям зарплату в те тяжелые времена. Сейчас острой экономической необходимости в продлении этих контрактов нет, они будут завершены в 2010-2011 году и продлеваться не будут. Но завершить работы по ним мы обязаны — иначе пострадает наша деловая репутация в мировой атомной отрасли.
Ввоз ОГФУ абсолютно безопасен — на поверхности вагона с контейнером фон не превышает 600 микрорентген в час. На расстоянии в 2 метра от поверхности вагона и контейнера радиационный фон уже не превышает фоновых значений в 15-20 микрорентнген в час. Протестующим экологам, чтобы превысить, например, установленную годовую норму радиации для обычных граждан, нужно пролежать на поверхности вагона с контейнером не менее 150 часов.
Поэтому говорить в СМИ о «страшной радиации», якобы исходящей от контейнеров с ОГФУ, это неправда. Например, в самолете на высоте 10 000 метров радиационный фон составляет около 300-400 микрорентген в час. Если у вас есть дозиметр — возьмите с собой в полет и замерьте из любопытства.
Беседовал Андрей Смирнов,
«Фонтанка.ру»
- Две недели назад петербуржцы массово скупали йод в аптеках, многие даже готовились к эвакуации. Почему власти так неумело, нехотя и не вовремя опровергали информацию о «радиоактивном выбросе» на ЛАЭС?
Если говорить о самом слухе про радиоактивный выброс, я уверен, что это была провокация, хорошо спланированная информационная диверсия. Давайте называть вещи своими именами. Она продемонстрировала узкое место: далеко не все органы власти, их службы, ответственные за информационную стабильность, готовы адекватно реагировать на провокации.
«Росатом» вовремя передал информацию властям, по первым же запросам в связи со слухами. Соответствующее сообщение на нашем сайте появилось еще в понедельник, 19 мая. То есть мы отработали сразу — четко и оперативно. Но решения о дальнейшем информировании принимают именно органы власти территорий, в которых расположены объекты атомной отрасли.
Видимо, у них была надежда на то, что слух сам по себе локализуется и сойдет на нет. Задержка с его официальным опровержением оказалась неверным решением. Хотя повторю, это была грамотно спланированная диверсия: не было ни одного сообщения в СМИ, которое можно было бы опровергнуть. Нечего было опровергать! Информация распространялась по неформальным коммуникативным каналам: по телефону, SMS, ICQ и в интернете.
- Чиновников можно понять. Кто захочет потом нести ответственность, если будет как в Чернобыле? Тогда, в 1986-м почти неделю власти ничего не сообщали о взрыве на атомной станции.
Действительно, после Чернобыля само понятие «атом» - это некая страшилка, которая на старте локализует и парализует волю, и человек начинает воспринимать всё, что ему говорят про атом, исключительно в негативном аспекте. Единственный выход из этой ситуации – максимально расширить представление об атомной энергетике, о «Росатоме», для того, чтобы люди могли на основе знаний более критично воспринимать информацию, которую им подают. Это одна из задач нашего департамента.
- А можно было предотвратить катастрофу в Чернобыле, каковы причины той аварии?
Чернобыльская авария провела некую черту между первым этапом развития атомной энергетики и вторым, в котором мы живем сейчас. О ней очень точно в свое время сказал академик Александров: «Чернобыль произошёл при стечении двух обстоятельств: человек допустил, а техника позволила». Системы защиты, которые существовали на станции, позволили человеку локализовать их, и процесс пошел тогда в необратимом направлении. Теперь все наоборот: автоматические системы защиты имеют приоритет перед человеком, ошибка оператора не может привести к аварии.
Практические знания по атомной энергетике формировались, начиная с конца сороковых – начала пятидесятых годов. Но если вспомним историю, было большое количество ошибок – очень трагичных и менее трагичных. И все они основывались на незнании людей, с каким объектом они имеют дело – слабо, например, представляли себе экологические последствия воздействия радионуклидов на окружающую среду. Сложилось психологическое убеждение, что мирный атом – это самое мирное, что может быть на Земле.
На самом деле атом коварен, и относиться к нему панибратски нельзя. Кстати, в начале 1980-х была аналогичная авария на атомной станции в США. Затем произошла чернобыльская катастрофа. Вместе эти трагедии заставили принять несколько важных общемировых решений. Первое я уже упомянул: на станциях действуют пассивные системы безопасности, которые работают без участия человека.
Второе решение – философское осмысление необходимости атомной энергии, которое после 1986 года принял для себя весь мир. В разных странах к Чернобылю отнеслись по-разному. Вот примеры. Японская атомная энергетика максимально интенсивно стала развиваться именно после 1986 года. Французы, осознав, что если сейчас они пойдут на поводу у общественного мнения и прекратят развитие своего атомного проекта, то останутся без энергетики. 78% энергетики во Франции – это атомная энергетика. Поэтому после Чернобыля они начали очень активно вести диалог с населением, чтобы разъяснять не только преимущества атомной энергетики, но и саму ее суть, чтобы каждый человек сам понимал, о чем идет речь. Теперь и мы пытаемся сделать это же. Ведь реальной энергетической альтернативы не было тогда, нет и теперь.
Нужно учесть, что в последние 20 лет, после аварии в 1986-м, развитие атомной энергетики в России было остановлено. До сих пор «Чернобыль» - это для всего народа самое страшное слово. И, как следствие все, что с ним связано - «атомная станция» или тем более «авария» или «пожар» на АЭС - воспринимаются как катастрофа.
- Но это же понятно! В СССР всегда старались замолчать о катастрофах, народ это помнит. Сколько тогда прошло дней от момента аварии до начала информирования?
По разным оценкам, 3-4 дня. Это критический срок, за который произошли необратимые процессы, последствия которых мы ощущаем до сих пор. Сейчас информационная ситуация кардинально отличается от той, что была в середине 80-х. Механизм информирования о событиях на атомных объектах теперь выглядит так. О всех запроектных случаях на объекте его руководство информирует 2 адреса: «Росатом» и администрацию местного органа власти. А уже та принимает решения. Подчеркну, решения о действиях или информировании принимают органы власти, не «Росатом».
Есть специальная шкала событий на атомных объектах, в соответствии с ней каждое происшествие имеет ту или иную категорию, для которой разработана четкая система реагирования. Например, поступит информация о возгорании трансформатора на станции. Трансформатор не относится к реакторному блоку, он вообще расположен за пределами АЭС. Загорелся – его потушили, локализовали дымовую завесу, ничего страшного не произошло, станция продолжает работать в нормальном режиме. На это сообщение власти, разумеется, принимают адекватное решение и выдают адекватный ответ. Но вот к слухам, которые распространялись с 19 по 22 мая, местная власть была не готова.
- А что такое «Росатом», чем он отличается от «Росэнергоатома» и «Атомэнергопрома»? Голову сломать можно. Отличная защита от шпионов — придумать абсолютно неотличимые названия и запутать всех.
Решение о создании государственной корпорации по атомной энергии «Росатом» было принято и подтверждено указом президента в марте 2008 года. Теперь о том, как функционирует отрасль. Существует объединяющая и управляющая структура - госкорпорация «Росатом», которая аккумулирует три направления деятельности. Первое направление – ядерно-оружейный комплекс (ЯОК). второе – ядерная и радиационная безопасность (ЯРБ), третье – ядерно-энергетический комплекс (ЯЭК).
Последнее направление представлено ОАО «Атомэнергопром» со 100%-ным государственным капиталом. «Атомэнергопром» объединяет в себе организации, которые обслуживают все этапы мирной атомной энергетики. Например, добычей урановой руды занимается ОАО «Атомредметзолото». Научными разработками и образованием кадров для отрасли занимаются многочисленные НИИ и институты дополнительного профессионального образования, входящие в него.
Над обогащением урана и проектированием строительства атомных станций работает непосредственно «Атомэнергопром». Эксплуатацией всех атомных станций занимается концерн «Росэнергоатом», который войдет в состав «Атомэнергопрома» сразу после акционирования. Сейчас это федеральное государственное унитарное предприятие, к осени 2008-го оно также станет открытым акционерным обществом. Соответственно, в концерн «Росэнергоатом» входят десять существующих атомных станций: Белоярская в Свердловской области, Балаковская в Саратовской области, Билибинская на Чукотке, Волгодонская в Ростовской области, Калининская в Тверской области, Кольская в Мурманской области, Курская в Курской области, Ленинградская в городе Сосновый Бор Ленобласти, Нововоронежская в Воронежской области, Смоленская в Смоленской области.
В ядерно-оружейный комплекс входят десять закрытых городов, предприятия которых выполняют в том числе и оборонные задачи: города Лесной и Новоуральск в Свердловской области, города Снежинск, Озерск и Трехгорный в Челябинской области, город Заречный в Пензенской области, Саров в Нижегородской области и Северск — в Томской, города Железногорск и Зеленогорск в Красноярском крае. Саров и Снежинск имеют статус федеральных ядерных центров.
Блок ядерно-радиационной безопасности выполняет федеральную целевую программу, принятую в прошлом году. Ее главный принцип таков: к обязательствам государства отнесено финансирование всех мероприятий по преодолению последствий деятельности атомной отрасли, хранению и утилизации отходов, образовавшихся до 2007 года. Все, что образуется позднее - сфера ответственности «Росатома». В ближайшем будущем для обеспечения радиационной безопасности и хранения-утилизации отходов будет создан национальный оператор, а также специальный накопительный фонд, где будут аккумулироваться отчисления от предприятий отрасли.
Всего «Росатом» сейчас объединяет более 260 юридических лиц, в отрасли занято более 300 тысяч человек. Руководителем государственной корпорации по атомной энергии «Росатом» является Сергей Кириенко, со стороны государства госкорпорацию контролирует наблюдательный совет, который возглавляет вице-премьер правительства Сергей Собянин.
- В Сосновом Бору началось строительство ЛАЭС-2. Зачем вы строите новые атомные станции в стране, пережившей Чернобыль?
Государством принята федеральная целевая программа развития атомной энергетики. Ее цель — до 2025 года довести долю атомной генерации в общей корзине энергогенерации с нынешних 16% до 25%. Такая программа появилась именно потому, что реальной альтернативы атомной энергии не существует. И мы за это время должны построить порядка 26 новых энергоблоков с суммарной установленной мощностью около 40 ГигаВатт.
Россия безумно богатая страна - 49,7% всей электроэнергии в России вырабатывается за счет газовых электростанций. Примерно 2% - на мазутных, остальные – примерно по 16% на гидроэлектростанциях, угольных и атомных станциях. Это общий энергобаланс, который существует в России сейчас. Для примера могу сказать, что показатель по атомным станциям в России - один из самых низких среди развитых стран. Ниже нет. Во Франции атомная энергетика занимает 78%, в Германии - 32%, в США - 54%, даже Литва имеет больше 60%. И сегодня атомная отрасль во всем мире бурно развивается, в России также начинается атомный ренессанс.
Задача, которая сформулирована сейчас в энергостратегии России, такова: нам необходимо снизить уровень газовой генерации, потому что это слишком дорого даже для нашей страны, богатой газом. Еще Дмитрий Иванович Менделеев говорил, что топить печку газом - это все равно, что топить печку ассигнациями. Газ — это дорогое топливо, в ближайшие несколько лет, если ничего не менять, стоимость электроэнергии, выработанной на газовых станциях, вырастет в 4-5 раз. Потому что идет постепенное, но неизбежное выравнивание внутренних и экспортных цен на газ, сейчас отличающихся в несколько раз.
- Ну и что? Пусть электричество подорожает, не вижу в этом ничего катастрофичного. Если повышать постепенно, люди привыкнут платить — так уже было с квартплатой.
Проблема в том, что это катастрофично для производства. При таком дорогом электричестве себестоимость на единицу продукции будет такой, что наши товары окажутся абсолютно неконкурентоспособными - даже на внутреннем рынке. Оставить все как есть в энергогенерации — это значит обречь на неизбежную и скорую смерть всю производственную сферу России. Поэтому и принято решение — снизить долю газовой генерации.
Встает вопрос: чем ее замещать? Гидростанции — не подходит, потому что гидроресурсы России небезграничны. Чтобы построить ГЭС, необходимо иметь мощную реку с огромными запасами воды, иначе она не сможет крутить турбину. То есть нужно поднять воду на высоту — а на равнинной территории в Европейской части России это означает затопить огромные пространства. Затопить безвозвратно, с уничтожением существующей флоры и фауны. При этом меняется климат территории — например, в Красноярске из-за ГЭС не замерзает Енисей. Лед здесь не образуется на протяжении 80 километров вниз по течению от плотины гидростанции.
Кстати, абсолютно пока неясно, как нивелировать экологические последствия при выводе ГЭС из эксплуатации — еще ни одну не выводили, хотя у первых гидростанций уже подошел предельный срок, прошло ведь порядка 70 лет. Ясно одно: вывод ГЭС из эксплуатации потребует больших бюджетных затрат. Поэтому целесообразно строить ГЭС только там, где есть реки с мощным потоком и высотными перепадами — в Сибири. Но транспортировать оттуда электроэнергию в европейскую часть, где идет основное потребление, невыгодно — потери при транспортировке растут с расстоянием. То есть гидроэнергетика сможет обеспечить электричеством в основном Сибирь.
Еще одна особенность гидроэнергетики - это довольно низкий КИУМ - коэффициент использования установленной мощности. Это общий показатель для энергетики вообще. Для атомных станций он порядка 80-85%, самый высокий из всех видов генерации. Новые блоки, которые мы строим, имеют КИУМ около 90%. Это означает, что если мы ставим блок установленной мощности в 1,2 ГигаВатт, выходная мощность реально составляет порядка 960 МегаВатт. А у ГЭС - это порядка 50%. То есть один гигаваттный блок в лучшем случае выдает 500 мегаватт.
С угольными станциями чуть лучше, у них КИУМ порядка 60%, у газовых станций тоже около 60%. Но газ дорог, а уголь дешев, только если его можно добыть поблизости — при транспортировке на дальние расстояния он тоже становится слишком дорогим топливом. К тому же угольные или мазутные станции наносят гораздо больший вред экологии, нежели атомные. Уголь и зола из него имеют высокий радиационный фон, угольная станция дает огромное количество отходов, а мазутная — вредных выбросов в атмосферу.
Все остальные виды энергетики, в частности, ветровая энергетика, приливная и биотопливная, имеют средневзвешенный КИУМ, по европейским данным, около 15%. Они могут выполнять функцию только локальной энергогенерации — могут обеспечить район, прилегающий к ним непосредственно. К тому же ветряки и приливные станции реально вырабатывают энергию только в прибрежных районах. У каждой из них есть свои побочные негативные последствия. Например, ветряные станции занимают огромные пространства и излучают мощные низкочастотные колебания. Это не только меняет биоценоз в регионе, но и влияет на здоровье людей, проживающих поблизости. По данным немецких исследователей, в районах Европы, где установлены ветряки, наблюдается повышенный уровень нервных расстройств и суицидов.
Атомные станции имеют целый ряд преимуществ по сравнению со всеми остальными станциями топливной генерации. Главные - это экологичность и экономичность: никаких вредных выбросов в атмосферу, малое количество отходов, а топливо относительно дешевое, и в мире урановых запасов разведано столько, что хватит на 150 лет работы АЭС. Ресурс эксплуатации атомной станции — от 60 до 80 лет.
Получается, от газовых станций нужно отказываться в пользу мирного, но коварного атома. Может, просто расходовать меньше электричества?
Энергопотребление растет и будет расти — страна развивается и мы уже расходуем электричества больше, чем в 1991 году, когда был СССР с его промышленностью. Причем сильно поменялась структура потребления. Раньше больше половины энергопотребления приходилось на промышленный сектор, сейчас промышленный сектор, несмотря на его развитие, забирает не более 35 % от общей генерируемой мощности. Остальные 65 % – это потребление бытовых источников, что в общем-то логично. Люди стали жить лучше, большинство после десятилетий дефицита приобрело себе холодильники, телевизоры и микроволновки в том количестве, котором желали.
Эта тенденция сохраняется, и если мы будем рассматривать российское общество как типичное общество потребления, то лет через 15-20 мы придем к балансу энергопотребления, сходному с США. Там сейчас бытовое потребление электричества находится на уровне 70-75%.
Вот простой пример. Все знают здание гостиницы «Москва», которое стояло в центре Москвы напротив Госдумы. Так вот, перед тем как гостиницу разобрали, установленные мощности, которые обеспечивали ее жизнедеятельность, были порядка 2 МегаВатт. Сейчас новое здание гостиницы «Москва» требует уже 8 МегаВатт.
Два аспекта. Раз частное потребление увеличилось, нужно будет подготовить и реализовать на общегосударственном уровне программу, которая приучила бы людей экономить электричество вне зависимости от уровня его дохода. Пока существуют только программы в некоторых регионах. И второе. Нужно внедрять энергосберегающие технологии. У себя на предприятиях атомной отрасли мы с этого начали. И сейчас за счет этого мы экономим до 30% в сравнении с тем, что мы потребляли еще в начале 2000-х годов.
- Зачем вы ввозите ядерные отходы из других стран? Экологи выходят на митинги, встречают каждый пароход и поезд, почему не отказаться от этого бизнеса, вызывающего у них аллергию?
Россия никогда не ввозила, не ввозит и не будет ввозить ядерные отходы! Это запрещено российским законодательством и международными нормами. Что же мы ввозим? ОЯТ, то есть отработанное ядерное топливо мы ввозим только с тех зарубежных атомных станций и исследовательских реакторов, которые мы сами когда-то построили и до сих пор поставляем туда топливо.
Это происходит в рамках договора о нераспространении ядерных технологий, так делают все страны, которые где-либо построили АЭС «на экспорт». Это у экологов возражений не вызывает. Тем более, что у нас эффективная и безопасная система хранения и переработки отработанного ядерного топлива. После использования ОЯТ сначала выдерживается в специальных хранилищах, затем перерабатывается, все отходы остекловываются и в твердом виде помещаются в долговременные хранилища.
Аллергию у экологов вызывает ввоз ОГФУ — обедненного гексафторида урана. Это не отработавшее ядерное топливо! Это химическое соединение, из которого можно извлечь уран для производства топлива. Просто в России — самая эффективная в мире система обогащения. В природном уране и его гексафториде содержится примерно 0,7% изотопа урана-235. Именно этот изотоп и используют для производства топлива, на котором работают атомные станции. Наши коллеги из других стран по своим технологиям умеют извлекать только 0,3-0,35% изотопа урана-235 из гексафторида природного урана, то есть примерно половину того ценного вещества, которое там вообще содержится. Наши технологии позволяют извлекать из гексафторида урана до 0,6% ценного изотопа!
Поэтому европейский обедненный гексафторид урана мы можем дообогащать на наших обогатительных предприятиях, расположенных на Урале и в Сибири. Затем обогащенный уран отправляется тем, кто поставил ОГФУ, а оставшийся еще более обедненный гексафторид урана используется нами по своему усмотрению — из него можно выделить еще большое количество полезных веществ, необходимых химической промышленности и металлургии. Например, из него мы получаем фтор и его соединения, которые являются основой озон-безопасных хладонов, используются в высокопрочных бетонных смесях.
Все договоры по ОГФУ были заключены в 1990-е годы, когда перерабатывающие мощности атомной отрасли не были загружены. Контракты по ОГФУ заключили тогда, чтобы предприятия работали более эффективно и имели возможность выплачивать людям зарплату в те тяжелые времена. Сейчас острой экономической необходимости в продлении этих контрактов нет, они будут завершены в 2010-2011 году и продлеваться не будут. Но завершить работы по ним мы обязаны — иначе пострадает наша деловая репутация в мировой атомной отрасли.
Ввоз ОГФУ абсолютно безопасен — на поверхности вагона с контейнером фон не превышает 600 микрорентген в час. На расстоянии в 2 метра от поверхности вагона и контейнера радиационный фон уже не превышает фоновых значений в 15-20 микрорентнген в час. Протестующим экологам, чтобы превысить, например, установленную годовую норму радиации для обычных граждан, нужно пролежать на поверхности вагона с контейнером не менее 150 часов.
Поэтому говорить в СМИ о «страшной радиации», якобы исходящей от контейнеров с ОГФУ, это неправда. Например, в самолете на высоте 10 000 метров радиационный фон составляет около 300-400 микрорентген в час. Если у вас есть дозиметр — возьмите с собой в полет и замерьте из любопытства.
Беседовал Андрей Смирнов,
«Фонтанка.ру»