В российский прокат вышел фильм «Харви Милк» Гаса Ван Сэнта. В этом году на вручении «Оскара» все ждали, что приз за главную мужскую роль уйдет к Микки Рурку. Мало кто смог спрятать изумленное лицо, когда вместо Рурка «Оскар» достался Шону Пенну – за роль политика-гея Харви Милка, убитого в 1978 году за то, что слишком рьяно защищал права сексуальных меньшинств. Кому, как не Пенну, известному борцу за все на свете, было играть поборника справедливости – казалось, все на месте, все так и должно быть. Оказалось – не совсем…
В начале семидесятых прошлого века страховой агент Харви Милк, уволенный с последнего места работы, как он считает, за открыто проявленную гомосексуальность, цепляет в переходе симпатичного парнишку по имени Скотт, и спустя какое-то время они переезжают семьей в Сан-Франциско, где собралось самое большое по тем временам гей-community США. Держат собственный магазинчик, а в свободное время обращают внимание общественности на ужасное положение сексуальных меньшинств; вскоре Харви сделает это своим основным занятием, развернув избирательную кампанию имени себя – он, гей, собирается войти в правительство города и бороться за справедливость.
Потерпев поражение несколько раз подряд, Милк выиграл борьбу за место под солнцем, став первым в истории США политиком нетрадиционной ориентации, получившим официальное признание. Вскоре после этого он и покровительствующий геям мэр Москоне были застрелены радикально настроенным противником Дэном Уайтом. И Милк моментально превратился в героя ХХ века с мученическим нимбом над головой.
Карьера героя американского кинематографа Гаса Ван Сэнта так разнообразна, так странно движется от независимого кино к мэйнстриму и обратно, что никакой зигзаг уже не вызывает удивления, в том числе и обращение к жанру ЖЗЛ. Жанр, с одной стороны, очень удобный, потому что про замечательных людей вроде как всегда интересно, с другой – именно поэтому опасный: увлекаешься жизнеописанием и не замечаешь, как делаешь скучно, да еще с пафосом.
У Ван Сэнта как будто не скучно, и уж точно без пафоса, хотя большую часть времени на экране какие-то митинги и вербовка электората. Милку, каким его видит Ван Сэнт, политическая карьера нужна не от большой страсти к справедливости, а потому что по приколу, и ничем другим, кроме своей нетрадиционной ориентации, он этот мир взять не может. Слово «борец» по отношению к нему можно употреблять, поставив очень солидные кавычки. Гей средних лет, сделавший карьеру на своей инаковости и умении повеселиться. А веселится он везде, даже участвуя в теледебатах.
Частная жизнь Милка тоже не выглядит чем-то особенным – некоторая неустроенность объясняется скорее легким равнодушием к партнерам, нежели всерьез занятостью политикой и горением за правое дело. Даже головы не повернул в сторону Скотта (Джеймс Франко), с которым прожил много лет, когда тот в сердцах собрал чемодан, и ушел, притомившись жить с вечно занятым партнером. Вынув тело его преемника, юного истерика (Диего Луна), из петли, в которую тот полез по аналогичной причине, поплакал пять минут, а потом произнес что-то вроде «дело не ждет» и пошел дальше. Поцелуи там, страстные объятия, постельные сцены с участием однополых партнеров – все предельно корректно, поэтому чувств не вызывает никаких. Ну, лежат и лежат себе…
Конечно, Шон Пенн заслуживает «Оскара» практически за любую работу, но все два часа не покидает ощущение, что это как бы не его слегка. Проблема, как ни парадоксально, в том, что масштаб личности, который всегда бывает таким подспорьем в жанре ЖЗЛ, теперь лишний: Пенн пытается играть не слишком харизматичного, довольно обыкновенного парня с милой улыбкой и без особых бойцовских качеств, в то время как энергетика прет из всех щелей, что мешает нам «поверить в эту латынь». Нет, Пенн не изображает карикатурного гея с характерными жестами и ужимками, но хоть что-то показать-то надо, и это что-то противоречит его природе (если не актерской, то мужской) настолько, что видно сразу, как это все не по-настоящему.
Проявляется Милк как личность – не сам по себе, а за счет других людей. За счет верной свиты и преданных любовников. За счет юноши, которому он случайно спас жизнь, посоветовав не вешаться, а валить из провинциальной нетерпимости в Лос-Анджелес. За счет Дэна Уайта, то ли друга, то ли противника, латентного гомосексуалиста, переживающего на экране сильнейшую человеческую драму – в отличие от самого Милка. Наконец, за счет огромной толпы потрясенных поклонников, устроивших шествие со свечами на его похоронах.
Толпа, надо сказать, много делает для мифологизации – это Ван Сэнт хорошо понимает.
Жанна Каренина, «Фонтанка. ру»